СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ВАСИЛИЙ МОСКОВСКИЙ (НАДЕЖДИН)

Дни памяти: 7 февраля (25 января по старому стилю) — Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской
19 февраля — день кончины

Церковь стоит на крови мучеников, и это выражение справедливо не только в переносном, но и в прямом, буквальном смысле. Божественная литургия совершается на антиминсе, в который по установившейся древней традиции зашивают мощи именно мучеников. Наш храм свт. Николая Мирликийского у Соломенной сторожки стоит молитвами священномученника Василия Надеждина, служившего здесь с момента своего рукоположения, которое состоялось 7 июля 1921 года, до 28 октября 1929 года — дня, когда он был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму.

Родился Василий Надеждин 12 января 1895 года в Москве в семье служащего Дворцового управления Федора Алексеевича Надеждина и его супруги Софии Павловны. По семейному преданию, однажды отрок Василий проводил до дома старого больного священника, который, благословив мальчика иконой святителя Николая, предсказал ему, что он станет священником, впоследствии это и сбылось. Примером веры и благочестия для отца Василия с юных лет были его родители, со всей полнотой ответственности относившиеся к христианскому воспитанию своих детей. Большое участие в воспитании Василия Федоровича принимал его родственник по отцу архиепископ Анастасий (Грибановский).

По окончании Заиконоспасского духовного училища в 1910 году, Василий Федорович Надеждин поступил в Московскую духовную семинарию. С четырнадцати лет он пел в церковном хоре Покровского храма, находившегося в Б. Левшинском переулке, а впоследствии и регентовал, организовав хор из прихожан. В 1916 году Василий Федорович успешно окончил семинарию. В письме к Владыке Анастасию он писал: «…я хочу окончить духовную академию и быть священником — это решение подсказывает мне моя душа, которую привлекает пастырская деятельность. Я знаю (и это бесспорно), что чем солиднее, обширнее и значительнее будет мое образование, тем ценнее для дела Церкви и интереснее для меня самого будет моя деятельность как пастыря». Поступив в Московскую академию, Василий Федорович стойко переносил все трудности студенческой жизни тех мятежных 1916-1919 годов, когда в академии было «холодно, голодно и неуютно». К этому добавилась всё нарастающая антицерковная и антихристианская пропаганда, в то время бродившая в обществе в целом и в среде образованного студенчества в частности.
В начале сентября 1918 года он писал своей нежно любимой невесте Елене Сергеевне Борисоглебской, с которой был помолвлен в начале 1918 года: «У Церкви отнято все имущество буквально, храмы с утварью по особому соглашению будут передаваться Совдепом приходским общинам в бесплатное бессрочное пользование. Закон Божий окончательно изгнан из школы, и все духовные школы закрыты».

Весной 1919 года, на пятой неделе Великого поста, Московская духовная академия была закрыта. В Москве был голод и эпидемия сыпного тифа. Чтобы поддержать овдовевшую сестру Екатерину, с тремя ее малолетними сыновьями, Василий Федорович вынужден был уехать вместе с ней к своему другу священнику Иоанну Козлову в село Никольский Поим, находившееся в Чембарском уезде Пензенской губернии. В Поиме он был принят на работу в гимназию учителем математики.

В апреле 1919 года Василий Федорович приехал в Москву, в Фомино воскресение 27 апреля обвенчался с Еленой Сергеевной и после венчания возвратился с ней в Поим, где жил и учительствовал до 1921 года. В эти годы, самоотверженно трудясь, неся тяготы и скорби своих близких, он укреплялся духом и созревал для служения своей будущей пастве. После кончины сестры Анны, также жившей в Поиме на его попечении, Василий Федорович для завершения образования в июле 1920 года приехал в Москву, где выпускники закрытой академии сдавали экзамены на квартире отца Владимира Страхова.

3 июля 1921 года, в Неделю Всех святых, в земле Российской просиявших, Василий Федорович был рукоположен святым Патриархом Тихоном во диакона, а 7 июля, в праздник Рождества Иоанна Предтечи,— во иерея, после чего был направлен к нашему храму Святителя Николая у Соломенной сторожки.

Приход храма у Соломенной сторожки в то время в основном составляла научная интеллигенция, жители поселка при Сельскохозяйственном институте. Группа профессоров института обратилась к отцу Василию с просьбой заняться христианским просвещением их детей, и батюшка, многие годы сознательно готовившийся к пастырской деятельности, с радостью принял это предложение. Он сумел привлечь к участию в богослужении приходскую молодежь, которая образовала прекрасный церковный хор; вел с духовными детьми беседы об основах православного вероучения; посещал с ними концерты классической музыки, разбирал литературные произведения.

Обязанности пастыря, заботы о духовных детях отец Василий ставил выше всего, даже выше семейных дел, будучи убежденным в том, что супруга его знает и понимает, а потому и не будет осуждать или сердиться. Всегда носивший в душе радость о Господе, он имел особый дар сообщать ее своей пастве. За год до ареста у отца Василия началось обострение туберкулеза, и ему пришлось уехать на лечение в Башкирию, но он не оставил забот о своем храме, где по его просьбе в это время служил будущий священномученик Владимир Амбарцумов (+ 1937 г.).

По возвращении домой, 28 октября 1929 года, отец Василий был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. На допросе батюшка подробно описал духовную и культурную сторону приходской жизни, утверждая, что вопросы социальные и политические его чада затрагивали в разговорах мало. Когда заходила речь о возможности примирения верующих с окружающими условиями, проводил такую точку зрения: «есть пределы (для каждого различные), в которых каждый христианин может примиряться с окружающей его нехристианской действительностью; при нарушении этих пределов он должен уже примириться с возможностью и неприятных для него лично изменений условий его жизни, иначе он не есть христианин. Христианином надо быть не только по имени…».

Отец Василий остался до конца верен своему призыву быть христианином не только по имени. По дороге в Соловецкий лагерь особого назначения, куда он был сослан, ему из-за отсутствия навигации пришлось остаться до весны в Кеми. В бараке его поместили на место заключенного, заболевшего сыпным тифом. Вскоре и о. Василий заболел сыпным тифом. В санчасти ему сделали укол и внесли инфекцию, началась гангрена.

Предчувствуя близость смерти, священномученик Василий еще до болезни, 24 декабря 1929 года, написал последнее письмо, которое было получено в день его кончины. Спокойно и благодушно полагаясь на волю Божию, не теряя надежды на свидание с близкими, но и готовый к скорой кончине, отец Василий нежно попрощался с детьми и с горячо любимой женой, поблагодарил ее за десять лет семейного счастья, понимание и поддержку, домашний уют, пятерых чад и наказал воспитывать их благочестиво, в страхе Господнем, «внушить им ужас и отвращение к мрачному безбожному мировоззрению и запечатлеть в их сердцах светлый образ Христа», дать им хорошее образование. Он ни минуты не роптал на свой жизненный выбор, радуясь, что довелось так легко любить, так счастливо чувствовать себя в центре любви, быть священником!

В день кончины, 19 февраля 1930 года, священномученик Василий сподобился принятия Святых Христовых Таин. Последние слова его были: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны». Начальник лагеря разрешил Елене Сергеевне молиться ночью около умершего и предать его тело погребению.

Отец Василий умер в возрасте 35 лет, но за свою короткую жизнь он успел сделать очень многое. В годы неуверенности в завтрашнем дне, социальных и бытовых катастроф он стал отцом большого семейства; во времена невероятного духовного обнищания и полной потерянности русского народа, он собрал своих духовных чад в сильный приход, причем смог сплотить вокруг Христа и детей, и молодежь, что, наверно, было самым трудным.

Священномучениче Василие, моли Бога о нас!